"Главная" "О себе" "Творчество" "Гостевая" Сетевые друзья |
Сросшиеся в горе
Рашид Полухин
Основой рассказа послужил случай
в горном Дагестане в тревожные 90-е. В селении давно уже позабыли про волков. Десятки лет горный лезгинский аул на границе с Азербайджаном видел только собак. Кавказских овчарок, злобных к чужим и трусам. И вот одинокий вой по ночам со стороны Двурогой Скалы. И овцы, разорванные в клочья.
Волк? Сомнения у людей. Баранов одиночка режет, но не ест. Злобные псы, слыша вой, норовят держаться поближе к пастухам. И еще, страдают стада одних и тех же семей. Нехорошие слухи по селению начали распространяться. Косятся друг на друга соседи подозрительно. В таких случаях чужак нужен. Но откуда его взять, пришлого? Глухой тупик, пусть и райцентр. Ехать в Дербент и то, целое приключение.
Разве что жена у Салмана, который в Афганистане воевал, чеченка, Фатима. Привез ее парень из Махачкалы. Местным не понравилась она. Строит из себя. А сам Салман странный какой-то. Молчаливый. Но порой взбесится. Страшный делается. Спрашивали его, много людей на войне убил? Много, ответил.
Но всё-таки свой Салман, хоть и странный и с женой пришлой. Наблюдали за ним. Но связи с волком не видели никакой.
Ходили охотиться на зверя. Уж слишком хитер серый, даже для матерого. Перед облавой исчезнет. И появится вновь, когда все решат, что навсегда ушел. Воет. А на утро у кого-то из тех, кто на него засаду устраивали, овца прямо в загоне с порванной глоткой. И собак бить бесполезно. Не чуют волчару самые опытные седые караульные псины.
Мужчины досадуют. Но над старухами посмеиваются. Те муллу застыдили, разуверились в способности уважаемого перед Аллахом за селение заступиться. Участковому тоже крепко досталось, на улице лучше не показываться. Начали женщины престарелые какие-то свои, еще от прабабок в наследство доставшиеся обряды творить. С горными духами договариваться. Молодежь над ними подтрунивает. Даже довольна волку. Хоть какое-то развлечение в такой глуши.
Только вот вышло недобро очень. Совсем недобро. Девочку пятилетнюю загрыз зверь. Лойло, дочку Кайсара. На куски малышку порвал волчара. Нашли то, что от девчушки осталось у Двурогой Скалы. Отец первым увидел, а уж потом соседи подошли. Обнаружили Кайсара рыдающим, рвущим себе волосы и катающимся по снегу. А рядом тельце дочери разорванное: голова, позвоночник и больше ничего.
Кайсара увели в дом родителей. Народ весь поднялся посреди ночи. Всё селение. Ругань, плач и вой женщин, щелкающие затворы охотничьих ружей. Собак привели. Те след взяли. И прямо к двери "афганца"-Салмана людей привели. Только тот и Фатима из всего селения на улицу не вышли, когда шум поднялся.
Вломились. Бить начали. Но среди пришедших и участковый. Достает пистолет:
- Разобраться всё-таки надо, посадят ведь меня за ваш самосуд.
Отвели Салмана и Фатиму в участок. Двое помощников участкового и его братья людей сдерживали, чтоб не порвали "афганца" с женой. Камнями им досталось порядочно.
Превратилось отделение милиции в осажденную крепость. Толпа вокруг. Горят факелы в ночи. Всё в любой момент разнести могут. Участковый чувствует, еще немного и его вместе с Салманом линчуют. Вызывает по рации Дербент. Там сразу по голосу поняли, - более срочных дел не бывает. Тут же высылают вертолет. Перенаправляют, точней. Вертушка летела с охоты на наркокурьеров. Большое дело, показательное. Даже съемочная группа с московского телевидения. Собственно, для нее вся каша и была заварена. Игры перед выборами: смотрите, - работаем. Трое тележурналистов и два отделения десантников в вертолёте.
Участковый утирает пот со лба, сняв фуражку. Надел головной убор форменный специально. Будто может символ такой государственный разъяренную толпу остановить. Продержаться бы час, до прибытия вертушки.
Но, не удалось. Род, из которого Кайсар и его дочка, самый многочисленный в селении. Собрали всех старейшин у отделения милиции и свой приговор вынесли. Сжечь. Обоих, Салмана и Фатиму. И предупредили участкового и его братьев, будут сопротивляться, сгорят вместе с государственным зданием и преступниками.
Милиционеры сдались. Кто-то в сторонку ушёл, а кто-то вместе с женами двинулся на край селения. Смотреть, как Салмана и Фатиму палить будут.
Горят факелы, разгоняя тьму. Ведут "афганца" с женой по улице. Связанных. Теперь они в руках мужчин из рода Кайсара. Со всех сторон вой звериный из человечьих глоток. Камни летят. Руки тянутся. Кто клок волос выдерет, кто ударит по ногам или по спине. Мужчины всё-таки некоторых совсем остервеневших старух и молодух отталкивают. Решено ведь сжечь, а не раздавить. Салман и Фатима пытаются что-то сказать, но их тут же бьют.
Когда выходят на поле у селения, там уже толпа ждёт. Все собрались. И дети тоже и самые больные старики. Появляется вертушка. Вёл с ней тихонько переговоры участковый по рации.
Садится металлическая стрекоза на краю поля. Вываливают десантники из вертолета с автоматами наперевес. Встречают их охотничьими ружьями.
- Мы сделаем, как решили. Мы сделаем. Вы не должны нам мешать.
Тележурналисты начинают снимать происходящее видеокамерой. В них летят камни. Но старейшины решают иначе:
- Это наш вековой исконный суд. Наш закон. Пускай снимут, как мы сделаем, и покажут людям. Нам нечего скрывать. Мы ответим за то, что творим.
Офицер молчит, офицер думает. Офицер понимает, живыми ему Салмана и Фатиму не отдадут. Офицер машет рукой и уходит в вертушку. Солдаты опускают автоматы и превращаются в наблюдателей. Стрекочет видеокамера. Толпа ждёт. Горят факела.
Связанных между собой Салмана и Фатиму, молящих о пощаде, обливают бензином и поджигают. Они какое-то время стоят, пытаются идти. При этом хрипят. Потом валятся на землю, содрогаются и, наконец, затихают. Гаснет и огонь. Остается только обугленный остов.
Тишина. Тишина тысячной человеческой толпы. Её нарушает стрекот улетающего вертолёта. Все расходятся по домам. Как-то разом вспомнили, что зима и замерзли. До утра ждать, хоть спать никто не собирается.
Восходит солнце над горами. Провинившиеся перед селением в хулиганстве юнцы возвращаются на поле, чтобы выкинуть то, что осталось от Салмана и Фатимы в пропасть. Но обугленного остова не обнаруживают. Только чернота оплавленного снега на месте, где свершилась казнь.
Инициаторов сожжения наказывать не стали. Не та политическая обстановка. К тому же сажать пришлось бы всё селение, поджигали сразу десятками факелов.
Кайсар так и не может придти в себя. Всё ходит на то место, где нашёл останки дочки. Стоит и молчит.
Проходит месяц, и снова слышится волчий вой. Гибнут новые овцы. На охоту выходит всё селение, но возвращаются люди ни с чем.
А Кайсар всё ходит и ходит к Двурогой Скале, откуда ночью доносится волчий вой. Он стоит и смотрит на уже начавший таять по весне снег. Стоит и смотрит.
- Ты зачем нас убил, Кайсар? - слова, будто камень произносит.
Мужчина поворачивает голову и видит кусок угля перед собой с двумя сросшимися туловищами. Темные провалы на месте глаз и рта. Чернеющие зубы и черепа. И откуда-то изнутри голос:
- Зачем, Кайсар?
Мужчина плачет:
- Разве я хотел? У меня не было выбора. Меня укусили, и теперь я оборотень. Я не могу не охотиться. Но разве я хотел убивать свою дочь? Лойло пошла гулять как раз тогда, когда я был волком. Непослушная девочка.
- И ты подставил нас.
- Что оставалось? Вы были под подозрением. Навёл собак.
Угольная глыба шепчет:
- Ты должен ответить за свои грехи, Кайсар!
Мужчина почти визжит:
- Нет! Рыыыыууууу! Рыыыыыы - его визг переходит в вой и рычание. Растут клыки, шерсть, когти, трансформируется грудная клетка.
А угольная глыба из двоих надвигается, надвигается, надвигается.... Теперь она из троих, сросшихся.
Будут и четверо сросшихся. Если на ваших руках кровь, а в душе мрак, угольная глыба из троих сросшихся может выбрать именно вас.
|
