Де финита ля минор

Рашид Полухин

   На одной маленькой, всеми забытой планете жили Бубен и Ветер. Сначала-то они были просто бубен и ветер. Да-да, именно так, с маленькой буквы. Ветер гулял себе по долинам, да по холмам, тормошил прелую траву, срывал осенние листья и шляпы прохожих, мешал целоваться влюбленным и вертел рукава мельниц. А бубен служил органом общения войск варварского племени. В бубен стучал дозорный. Если часто, - общий сбор у палатки вождя, если редко и гулко, - враги, и пора на войну.

   Ветер был только заштатным вихриком, одиноким, а оттого со склочным характером. Вымещающим изредка свою тоску от одиночества гоном туч на деревни и неожиданными штормами в заливе. А бубен повидал на своем веку столько всего, что запил бы, если б мог. Войны и воины - жестоки, а место бубна всегда в центре войн и во главе войск.

   Так вот они и встретились, посреди боя. Бубен-то, где положено, находился, - в руках воина, который рядом с вождем стоял на холме. А ветер по случаю занесло. Тут надо заметить, что отношение ветра к людям было двояким. С одной стороны, - над кем еще можно так пошутить, как не над двуногими? Олешка-то вспугнуть или рысь на охоте, - дело нехитрое. Но уж больно не любил ветер насилия, что творили люди. Одно дело - сгоряча, он ведь и сам как задует, да зашумит кронами деревьев. А вот когда умышленно насилие творится, - нехорошо. Не понять вольному ветру темниц и рабства. Не понять и не простить.

   А потому мешал бродяга двуногим творить насилие над себе подобными, да только ветрено и бессистемно. Нагонит тумана, чтобы слабые спаслись, или залетит в горы, а оттуда наблюдает, как бессильно опущены паруса агрессивной армады. Но чаще, - а ну его, - пускай бесятся, раз такова их злобная людская сущность.

   И вот увидел как-то ветер, что идет племя, то самое, где служил бубен, завоевывать соседей. И решил, - не бывать тому. Ибо война затевалась даже не для поживы, а чтоб кровушку полить, да славу приобрести. Задул, мешает воинам. Но горды те, в безумии своем, идут на рать.

   Вот и орда супротивника напротив показалась. Только сосед ничтожество свое осознавал, да в бой не за что бы ни вступил. Встала ватажка малая посереди узкого ущелья и ждет. Умно встала, - числом не взять, а камни на руку играют, - за одного десять положишь.

   Но и вождь-завоеватель давно молоко с губ утер. Послал отряд через гору с другого фланга ударить, как в бубен стукнут. Увидел ветер задумку злодейскую, да и вмешался. Уволок бродяга бубен прямо из рук воина связного.

   Стоят войска одно напротив другого, а знака все нет и нет. А тут еще к вождю гонец весточку принес, - прямо на хижины племени стадо мамонтов прет. Какая тут война? Скарб погибнет, - жены изведут. Пришлось отступить в спешном порядке, - так битва и не состоялась.

   А ветер летит, радуется, играет бубном. И бубен тоже доволен, - надоело ему на службе. Так они и познакомились, разговорились.

   - Я, - говорит бубен, - Бубен.

   - А я, - говорит ветер, - Ветер.

   Вот так они и стали с большой буквы, а не с маленькой. Сначала друг для друга, а там и для всех. Потому что вместе всегда теперь. И не просто ветер и бубен, а Ветер с Бубном.

   Нашли они много общего, любили музыку просто до умопомрачения. Любили, а сами изобразить, - увы. Ветер насвистывать был мастак, а бубен - бум-бум, да и вся симфония. А им хотелось большего, неизмеримо большего. Они обожали консерваторию, расположенную в столице самой развитой державы планеты. Слушали, с наслаждением слушали скрипку и клавесин. Но мешала пушка, стреляющая каждый час. И мешал король, которому мешала спать музыка консерватории, (а вот пушка монарху почему-то не мешала). И еще Бубен и Ветер понимали, - да, та музыка, которую они слушают, - красива, но можно лучше, лучше, гораздо лучше.

   И они улетали в океан или середину дремучих гор или к вершинам гор. И в полном одиночестве пытались творить. Один слушал другого и делал ему замечания. Но у них ровным счетом ничего не выходило. Только свист и бум-бум.

   Сказал Бубен Ветру:

   - Не с той стороны мы к делу подходим. Поверхностно смотрим, а не изнутри.

   - Да, мы должны понять себя и чего мы хотим. Кто мы, откуда идем и куда?

   И тогда они начали искать суть себя. Копать вглубь. Переворачивая груды пустого и наносного в поисках маленьких крупинок соли земли. Срывать поверхностное и мнимое, чтобы узреть истоки. Камо грядеши, вольный ветер? Где твое истинное знамя, солдатик-бубен? Где ответ на вопрос, какой вопрос задать? Где та незримая точка, откуда берет начало пуповина сознания, строящая образ и определяющая бытие? Под каким ракурсом надо узреть собственную натуру, чтобы в фокусе оказалась истина? В чем суть ветра? В чем созидание бубна? Зачем? Чего ради?

   Созидательное и разрушительное, насилие и нежность, ураган и покой, музыка и тишина.

   Ветер и бубен искали, а океан, леса и горы внимали их мыслям. Звездный ковер ночи мириадами светящихся глаз пронзал тишину, пытаясь понять две сущности, ради какой-то забавы устремившиеся к истокам мироздания.

   "В начале было слово. И это слово было "до"".

   "До" - начало. До начала. До начало, начало все.

   А потом было сказано - "ре". Но это уже вторая секунда бытия.

   До, ре, ми, фа, соль, ля, си. Си, ля, соль, фа, ми, ре, до.

   Аккорд, аккорд, еще аккорд. И понеслись тремоло и такты. Луна, прислонившись подбородком к облакам, созерцала, как Ветер и Бубен рождают корневую симфонию бытия. Рождают, слившись воедино.