Шанхайский москвич

Рашид Полухин

Мурманский поезд втянулся в пригороды Петербурга.

- Вставай! - мой бравый китаец Сяо, он же Шурик, уже бодр, одет, умыт. Но традиционно пришиблен и настроен на неприятности, - Вставай, туалет сейчас закроют, - веский аргумент, пожалуй, он прав. Великий путь из крайнего купе в умывалку, какие-то мужики в окна смотрят.

- Шурик, а где соседи?

- Вышли в Волховстрое.

- Хорошо.

- Ботинки б украли, ты б и не заметил.

- Плохо.

Мужики, те самые, которые в коридоре стояли. Серьезные, крупные.

- Привет парни, - двое садятся вокруг Шурика, один в проходе и закрывает дверь в купе.

- По делу? - ясно, что по делу, один ласково хватает Шурика за шкирку. Говорить надо мне, а не китайцу, с его акцентом, - Из милиции? - с документами вроде все в порядке, но кто его знает. Веселятся:

- Нет, с другой стороны, - слава богу, не из милиции.

- С какой другой, из госбезопасности? - совсем мужикам весело стало.

- Почти. Ребятам надо помочь, надо выкупать.

- Да. И что?

- Деньги нужны.

- Ага. Чего?

- Откуда ты свалился? Бандиты мы. Деньги в общак собираем, ребят из тюрьмы выкупать. Никто нам не отказывает, пацаны по полштуки баксов дают.

И тут прорывается Шурик. Голос у него и так высокий, но сейчас совсем уж:

- Нет денег у нас, студенты мы из питерского политехнического института, бедные мы, - китайца берут за шкирку детальнее, лопается верхняя пуговица на отутюженной рубашке. Я махаю студенческой корочкой:

- Ребята, что вы на нас время тратите, пацанов ищите. Я из Мурманской области, парень из Казахстана.

Мужики переглядываются:

- Какие-то деньги все равно есть. Показывайте. Отсчитаем треть, а иначе все заберем. У меня в нагрудном кармане светлой рубашки просвечивают купюры. Взятый за шкирку Шурик начинает задыхаться.

- Какая треть, на что мы жить будем, - а поезд уже начинает останавливаться, у мужиков цейтнот. Злятся:

- Десятка с тебя, а с тебя, друг, как с иностранца, двойной тариф, - Шурик кое-как выковыривает из кармана двадцать рублей.

Я думаю. Шурик требует:

- Дай им, - я даю. Уходят.

- Ты почему сказал им, что мы из политехнического, вдруг бы они студенческий посмотрели?

- Москвичи богатые.

Питер. Вокзал. Хоть мы и только с Кольского, холодно. Градусов не очень, зато влажно и ветер. Двое китайцев, Ван, длинный и тощий. Второй как шарик, Е, а фамилию из трех букв как ни произноси, лучше не произносить. Из политехнического. Мой Шурик все норовит по-китайски, а питерцы по-русски и акцента почти нет.

Везем вещи в общагу. И в столовую, еда для китайца свята. Ван спрашивает:

- Сяо, ты что возьмешь? Курицу или свинину? - Шурик почему-то злится. Я недоуменно смотрю на Вана, -- Император у вас такой был, династия Минь. Солнце, что ли.

- Свинья его фамилия означает, а еще цыпленок, - да, что-то в Шурике есть от последнего... и от первого.

За стеклянными стенами столовой бредет бабка, чистая блокадница, я не жуя глотаю пирожок. Культурная программа, за чем и приехали. Шурик - шустрила, за годы в России был там, а еще там, там и там. Стандартно, Невский, Зимний, Петропавловская, адмиралтейство, Исаакиевский. Фото тут, фото там. У меня под шапкой-обманкой с самого начала мерзнут уши. Так мерзнут, что потом уже не мерзнут. А китайцам под капюшонами все равно. Положим, Ван с Е привычные, а Шурик? Вопрошаю. Отвечает:

- У нас в Шанхае тоже море и минус зимой бывает, зато нет отопления, - Шурик китайский националист и империалист. Девушек, когда впервые приглашает их на танцы, сразу предупреждает: «Ты мне очень нравишься, но спать с тобой не буду, потому что патриот».

Понятное дело к всаднику. Петр все куда-то скачет. Шанхайский империалист снимает перчатки, складывает ладони, молчит, потом два раза кланяется.

- Шурик, что это было?

Китаец тычет в коня, он резок и непреклонен:

- Город он основал? - я робко киваю.

- Не было б его, не было б города? - у меня уши замерзли и я не спорю. Хотя...

- От Шанхая до Харбина какое расстояние?

Я долго думаю:

- Большое.

- Сколько людей в Китае живет?

Я считаю:

- Много.

- Вот видишь! - Шурик-победитель, - Понятно?

- Нет.

- Если б не было его, - Шурик хлопает по глыбе, - не было б МЕНЯ! Понятно?

- Нет.

- Родители у меня здесь учились, познакомились. Понятно?

- Понятно, - я смотрю на Петра с ненавистью, - Негодяй.

- Что такое?

- От Киева до Казани тоже большое расстояние.

Шурику еще надо туда и туда, но Е видит мои уши и предлагает заканчивать с культурой. И вот, наконец, троллейбус. И вот, наконец, общага. Уши начинают приятно болеть. Количество китайцев в комнате все прибывает и прибывает. Не слишком богатый, но вкусный стол, 60-ти процентная водка, пахнущая ацетоном. Шурику в конце концов удается перевести разговор на китайский. Благо, большинство из Шанхая и все из северного Китая. Я молчу, пью водку и много-много закусываю. Говорят все, но мой Шурик всех перекрывает. Тепло, хорошо. Еще рюмку отравы. Вокруг щебечут. Изредка знакомые искаженные слова, Москва, Ленинград, Ли Пен, Ден Сяопин. И вдруг я понимаю, что сейчас нас будут бить. Шурик лыка уже не вяжет, но что-то такое ляпнул.

- Мужики, что такое? - русская речь действует отрезвляюще, но не очень. Поднимается большой черный китаец:

- Забирай своего москвича и проваливайте в свою Москву. За нас тут же начинают заступаться Ван и Е, больше за меня, а не за Шурика.

Страшный китаец смягчается:

- Ты сам-то как думаешь, Питер тебе нравится?

- Холодно у вас.

- Да, холодно, - в голосе звучит гордость, - А вообще?

Я что-то начинаю плести про интеллигентность, про родителей, которые познакомились, про то, что сам жил в детстве, про сестру, которая здесь родилась, но не успели оформить из-за переезда и пришлось писать в свидетельстве, что родилась в Кандалакше. Потом, совсем некстати, про блокаду, про души покойников и что в Питере так холодно из-за них. Потом мы еще что-то пьем и о чем-то поем, в том числе «Подмосковные вечера», пока Шурик приходит в себя между туалетом и умывалкой. Уезжаем мы все-таки в ночь в тот же день, а не на следующий, как планировали. Ван и Е доводят Шурика до вокзала. Укладываем Шурика в купе, прощаюсь, извиняюсь. Е махает рукой:

- Да что с него взять, москвич.

На утро, подъезжая с головной болью к Москве, начинаем разбираться:

- Шурик, мне эти парни понравились. Надёжные. Моему китайцу, которому все с гуся вода, вчерашнее нипочем, он рубит сплеча:

- В том-то и дело. Зачем китайцы едут в Россию?

- Учиться.

- В Китае знаешь как учат? Ты бы в зимние каникулы домой у нас не поехал, ты бы ночами над учебниками сидел. Да учиться можно и без института. В Россию едут за заграничным дипломом. За карьерой. А за карьерой надо ехать в Москву. Вот Ли Пен, троечник, зато учился в Москве. А эти? Да они даже в партию вступать не хотят. Они уже забыли зачем сюда приехали. И правда, зачем китайцы едут в Питер? И что в нем находят?