Стреляла-супра и примус взвода научников.

Рашид Полухин

Стреляла-супра Медведь Давыдко сидел на губе и дымил цигаркой. Напротив него тоже сидел, но цигаркой не дымил губ-штепсель Лешник Вейхман, он с Медведем Давыдко разговаривал:

- Вот ты, Медведь, умнейший человек.

- Дык, оно и есть так. Я самый, в экспедиции нашей, высший интеллект.

- Думаешь?

- Не сомневаюсь, хоть думаю мало, больше мозгую.

- А чего ж ты, мудрейший, по мордам-то начальству?

- Именно из соображений….

- Нет, я как-то не слишком…. Смысл-то в чём, польза какая, офицеру твоим кулаком промеж глаз заезжать?

- Кулак действительно мой был, не скрываю, не спорю. Но, внимание свое обрати, по чьей морде мой кулак пришёлся?

- По офицерской, за что здесь и прохлаждаешься. По начальственной.

- А кто у нас начальник?

- Много там всяких, - Лешник неодобрительно почесался.

- Один у нас космоцарёк и батёк – капитан. И ему морду бить я бы не стал ни за что.

- Да-а, на это бы даже у тебя мозгов не хватило, - губ-штепсель уважительно покачал головой.

- Не, тут мозги ни при чём, обычная соображалка. А вот умник, которому я смачно вдарил разик, мог бы капитана припечатать.

- Он-то? Хе-хе, пожалуй.

- Вот за то-то я его подверг ударению в лицо, - Давыдко умудрялся дымить и дымить цигаркой, а она всё никак не превращалась в окурок.

- За что, то есть?

- Кто у нас в экспедиции главный интеллект по расписанию?

- Каим Гричочич, которого ты и огрел.

- Во-о! – подчеркнул Давыдко.

- По твоим же раскладам, он вовсе и не первый. Получается, ревность, типа?

- Доводы такие, выводы другие, - стреляла-супра откинулся на кушетке, - С чего мне Каима ревновать? Не баба он, и бабу у меня не уводил, да и не увёл бы. Не, иное здесь, порассуждаем. Вот ты бы хотел в морду Гричочичу дать?

- По уставу желания не имею, - следовал логике губ-штепсель, - А, согласно душевным порывам, весь бы взвод научников испинал бы ногами обстоятельно. Всё жду, когда какой-нибудь из яйцеголовых в моё ведомство определится для отбывания. Но, выходит иной расклад. Всё стоящие мужики типа тебя, Медведь, у меня здесь штаны протирают.

- Комплимент твой, Лешник, конечно, заслуживает…. Однако, слишком ты ударился в теорию, - Давыдко говорил дельно и ладно. Понять, как такая обстоятельная личность всего несколько часов назад прошлась по морде примуса взвода научников, представлялось невозможным вовсе. Стреляла-супра продолжал аргументацию, - Ты затрагиваешь весь слой, а я тебя на личности призываю переходить. Что характерно, при биографическом углублении, мы получим глубже результаты, чем при классовом.

- Круто сказанул, могёшь! То, что примуса касается, гниду эту просто не перевариваю. Оловянные глазки, канцелярские сказки.

- Вот-вот! – великий мыслитель Давыдко подкурил новую цигарку, - В чём заключается предмет твоей ненависти к Гричочичу?

- Как сказать….

- Конкретно.

- Не знаю я….

- Хамит?

- Вежлив.

- Не по уставу?

- Совсем по нему. В этом-то вся ненависть и заключается. За человека не считает. Губ-штепсель, без имени, - тускловатые глаза Вейхмана зло блеснули.

- Вот мы и вышли на понимание моего рукоприкладства в отношении примуса научников. Дальше идет длинная цепочка мозгований,… - стреляла-супра зевнул отчаянно, - Слушай, Лешник, вырубаюсь, извини.

- Какие проблемы, Медведь, сейчас я тебе одеяло из запасников принесу.

Та еще планетка Рыбинка, Канюк, солнышко местное, злющ весьма, жжется больно. Но и Рыбинка не дура, атмосферой своей влажной и газами всяческими пронизанной прикрывается. Потому жить можно, но накладно.

Океаны больше всё, глубокие и со штормами, да континент, один всего, но вогнуто-выгнутый, весь во впадинах морей и отростках полуостровов. Это ещё ничего. (Да и чего плохого в уродливости карты?) Вот джунгли, всю сушу покрывающие, всякой ползающей и летающей мерзостью кишащие, внушают.

Население местное, завры, к климату влажно-наглому весьма привычное, характер соответствующий. Разумные шибко, и всепланетарное общество, потому телепаты как. Однако, собственной индивидуальности в информационных импульсах всеобщих не теряют.

Индивидуальность же ящеров не только крупными внешними параметрами отличается, но и соответствующими потребностями. Самомнение любого завра превосходит габариты на порядок. Наконец-то люди нашли в мордах ящеров-телепатов себе подобных.

Разумность с самомнением без государственности никак не обходится. Естественно, с совсем уж личностью во главе, гнетущей. Прима-Мачо, типа императора, весьма важный голос во всеобщих импульсах телепатических. Далее, по гнетущей линии социальной инфраструктуры Секунда-Мачо, десятка два, с уточнением имени, Хромой Секунда-Мачо, например. И понеслась.

Параллельно, не участвуя в государственности, но весьма и, поболее мачо, в общественности, ниспадающая сильного характера Супер-Бабазавр, Мега-Бабазавр, опять-таки с уточнением характеризующим – Вредная Мега-Бабазавр.

Сексуальная дифференциация у завров людскую в двое превосходит, так что еще вынашиватели яиц имеются. Опять-таки, Сверх-Несушка, Улыбчивая Много-Несушка. Но эти в делах общества не участвуют, молчаливы, а потому мачо и бабазаврами весьма любимы.

Низ из логики существования верха имеется. Рабодоки, какая там дифференциация, к любвеобилию не касательны, да и к телепатии тоже. Принеси – подай, мерзкую пакость ползучую поотгоняй. Для того из яиц и вылуплены.

К производству материальных ценностей завры некасательны вовсе. Так что даже Прима-Мачо по джунглям слоняется и, как последний рабодок, от кусак-покусак (мелкая пакость такая, летучая) страдает.

И если человека создал труд, то завров (по общесогласованной теории научников) – телепатия и секс. Весьма много усилий приходилось неразумному пока ещё мачо прикладывать, чтобы бабазавру подмять, да еще соответствующую несушку найти, вот ему мозгами и приходилось шевелить, от чего росли они потихоньку.

Рабодоки, бедняги уже при разумности завров вывелись (авторство идеи – Каим Гричочич). Тут опять-таки, две гипотезы, первая, отбросы отбора, не способные к телепатии, вторая - искусственно выведенные, для труда. Ибо разум любой склонен к лени. Лень же – основной двигатель прогресса (не автор, но горячий поклонник очевидного, Медведь Давыдко).

Вот на эту самую Рыбинку, телепатами-заврами населенную, месячишко назад экспедиционный звездолёт людишек и плюхнулся. Причём, отметить стоит, плюхнулся весьма неудачно. Система управления в конце прирыбнения характер показала, так что конкретно крейсер в грунт впечатался, весьма двигатели покорёжив. Народ, правда, не пострадал, матёрый.

Ремонт начали сразу, но неспешный. Всё равно прилетели надолго, для создания стационарной базы. Любопытно ведь в попки телепатов-завров термометрами потыкать.

Со всякой местной вредностью возникновение проблем отличалось постепенностью, но неуклонным нарастанием. Отправилось отделение стрелял на пляже понежиться, балдеет, загар приобретая. Разговоры творческие, о покорении космоса и женщин. Кайф. Да обломанный кусаками-покусаками. В принципе ничего, в лазарете волдыри супер-мазью обработали, и гуляй десантник дальше.

Вскоре разведывательный геликоптер грохнулся. Без последствий, опять же особых. В землю не втемяшился, так как, а за колючки гигантских местных дерев зацепился. Когда по форме следствие провели, в турбинах неудачного летуна какие-то остатки перьев и костей обнаружили. Вот ведь! Чего завроптичку понесло навстречу здоровой кераметаллической дуре?

Двух же недель не прошло, как первое боестолкновение с местным интеллектом приключилось. Набежали завры, понимаешь, на лагерь и давай техперсоналом закусывать. Их, ясен пень, из лазерных пушек быстро почикали, особо стреляла-супра Медведь Давыдко отличился, за что космобатьком-капитаном удостоен был отдельного чмокания.

Вот тогда-то научники, коллективным разумом с примусом Гричочичем во главе, к выводам гениальным и пришли, дымящиеся туши завров в колбочки покромсав. Разумны, сволочи!

Раньше-то, на основании отчётов Экспедиционного Корпуса Суперменов, знали о телепатии завров, но, к соответствующему классу животных причисляли.

Тихонько вели себя аборигены, когда Супермены на Рыбинке боевые пробоины пару дней драили. Тех ведь целая эскадра. Да ещё те парнишки в Экспедиционном Корпусе, сначала стреляют, а потом всё равно не думают.

На научном же звездолёте с экипажем в полтораста человек, завры, видать, решили суверенитет показать. Тут бы ноги сделать, а после с парой тяжелых крейсеров вернуться, милосердию Земли дикарей научить. Только ремонт двигателей в самом разгаре, и всё с ним неурядицы какие-то. Не чинится, будто разом инженеры образование своё подзабыли и не туда гайки прикручивают, сэкономленные детали при сборке оставляя.

Что ж тут поделаешь, обороны окромя? Её-то укреплять и стали по периметру. А космобатёк-капитан примуса научников к себе:

- Вынь да положь подробно и компетентно всё про телепатов этих. Умных слов желательно поменьше, а конкретностей и полезностей, обязательно побольше. А иначе трибунал, залпом огонь. Всё равно с вас кроме открытий пользы нет, воевать стрелялами, летать технарями, так что двигайте прогресс.

Каим проникся, научников своих, итак построенных, сна лишил, но в недельку телепатоуловитель забацал. Настроил на завров мыслительные процессы и начал их драконьи головы ощупывать, не всё понимая, правда.

Уж больно у динозавров-телепатов основной вектор разума через секс проходил. А Гричочич, да и весь его взвод научников, напротив, в эротической области состояли в неофитах. Привлечь же экспертов по этой части со стороны профессиональная гордость не позволяла.

Но кое до чего дошел холодный интеллект Каима в понимании горячности завров. Те-то, оказывается, ментальную атаку непрекращающуюся на людей вели. Отчего инженеры образованием в студенты скатывались, а стрелялы приставку “супра” теряли. Другое дело, что не особо у завров получалось пока, уж больно человек существо тупое в плане телепатии. Разве что, ядерной ментальной бомбой по нему жахнуть.

Но и завры изучали людей, параллельно с исследованиями научников. Так что людишки иногда контроль над собой теряли, инженеры особенно, и кувалдами какой-нибудь ценный прибор, получая краткосрочное, но несомненное удовольствие, разносили.

Построил график Гричочич, и функция своим пессимизмом никого не порадовала. Станут люди теми самыми рабодоками раньше, чем смыться успеют.

По такому поводу собрал космобатёк-капитан офицеров, совет держать. Те мудро помалкивали. Так что происходил исключительно диалог босса с примусом научников:

- Каим, пессимизм твой меня не устраивает.

- Логика, аппроксимация фактов, кэп-офф.

- Угу, только я за засранцев моих отвечаю, Каим, жить должны.

- Наука, кэп-офф, неудачное стечение обстоятельств, мощнейший максимум на графике. Точки бифуркации отсутствуют. Сдохнем непременно, кэп-офф.

- Выжить должны, Каимушка. Мозгуй!

- Я только думать умею, кэп-офф. Бился я, весь борткомпьютер изжарил просто интегралами. Завры начинают и выигрывают. Слишком многих фигур мы в начале игры не выставили. А иные зевнули с легкостью. Не наша партия, кэп-офф.

- Не гневи меня, Каим, зашибу!

- Вероятность такая есть, кэп-офф, процентов пять.

- Тоже на компьютере посчитал?

- Так точно, кэп-офф!

- Сейчас вероятность зашибления до двухсот процентов поднимется, примус Гричочич.

- Впрочем, есть некоторое дифференцированное вкрапление, кэп-офф, весьма пунктирное, правда.

- Ну-ну?

- Телепатоуловитель мои научники до кондиции довели, кэп-офф. Теперь можно заврам ответные импульсы слать.

- И надо было меня до белого каления доводить? Развивай, Каим.

- Попробовать можно, кем-нибудь из завровской верхушки прикинуться. Прима-Мачо или Супер-Бабазавром, кэп-офф. И приказ на отбой атаки на нас отдать. Да и взять этих телепатов под контроль.

- Хм. Каим, не буду зашибать тебя пока что. Только…. Рискованно. Мы ведь отношения с заврами до конца не выяснили. А после такой хохмы пощады с их стороны нам не видать…. Вот что, твой план будем считать крайним. Вначале же, попробуем договориться с аборигенами. Очень-очень дипломатично. Каим, понял?

- Так точно, кэп-офф, - на этом, собственно, офицерские сборы при космобатьке-капитане и завершились. Пошли все оборону крепить, перед решительными событиями, а иные в бар. Тогда-то Медведь Давыдко, на часах стоявший и глаза примуса научников видевший, аргумент в качестве кулака и выдвинул. За что устное порицание космобатька-капитана получил, с губой в придачу.

Сны, впрочем, хоть и на губе, стреляле-супре снились самые. Сидит Давыдко в космобаре для десантников, глаза на конкуренцию двух лун обращены. Глинтвейн ромовый с беконом из крокосвина желудочные промежности ласкает. И тут такая-сякая, сочная, жаром дышущая подходит и ласково шепчет:

- Медведко, подъём, аврал, почти каюк, завры взбесились, атакуют! – пришиб бы стреляла-супра губ-штепселя, хоть и мужик неплохой, за такое прерывание видений сладких, если б службой долгой не был приучен к моментальному освежению мозгов после сна.

- Лешник, конкретности!

- Какая конкретность, бардак полный! Научники какую-то пакость сотворили. В начале всё гладко шло…

- Понял, по ходу расскажешь, двигаем!

И уже двигая, Вейхман, с трудом поспевая за Медведем:

- Каимовы игры всё! Что-то смастерили наши яйцеголовые в лаборатории своей. Пошли применять. Тишь да гладь. Даже инженеры нормальными, без приколов, стали. А потом, будто прорвало. Завры из джунглей так и попёрли. Народ по большей части с ума посходил, научники особенно и технари. Ты сам, не чуешь что ли? У меня в голове будто барабаны, благо, мозгов не очень, так что не особо.

- Угу, - хаос в лагере стреляла-супра видел уже и сам. Народ будто праздновал до невменяемости. Веселился по полной, разряжая обоймы табельного оружия струями огня в воздух и друг друга. С угловых башен укреплений бравые вояки кромсали лучами лазерных пушек звездолёт. А прорвавшиеся внутрь укреплений завры плотно закусывали человечинкой.

- Где фигня научников? – Медведь почти рычал.

- Тама, - вяло указал Вейхман, чьи глаза начинали играть безумием.

- Отдохни пока! Живой останешься! – стреляла-супра отправил губ-штепселя ребром ладони в сладкое забытье.

И двинул на форсаже в сторону купола, невзрачного на фоне остальных лагерных построек. Именно в таких невзрачностях, по всем канонам военной науки положено пункты управления располагать.

Вбежал стреляла-супра в купол, сцену интерьера глазами фотографирует. Любимый космобатёк-капитан на губной гармошке дансинг звёздных авиаторов наяривает, полностью в такое важное занятие погрузившись. А Каим Гричочич с видом весьма печальным над приборчиком хитроумным сидит, какие-то сложные вычисления производя.

Космобатька-капитана Медведь стукает, на временный отдых командирское сознание отправляя. (А ведь говорил стукнутому также губ-штепселю, что профиль лица командора – неприкасаем.) С примусом же разговор отдельный затевается:

- Каим, нехорошо.

- Давыдко, не сошёл с ума, как остальные? Впрочем, если от кого ожидал, так от тебя.

- Наделал делов, примус научный, исправляй теперь.

- Я вот и… Гладко как шло всё. Совсем, можно сказать, над телепатами контроль установил, за Прима-Мачо и Супер-Бабазавру одновременно сойдя. Но, какой-то бесконечно малой величины в функции откинутой не учёл. А она, видать, скрытой экспонентой оказалась.

- Каим, ты хоть маленько пытался приказ космобатька исполнить, дипломатию развести?

- Медведь, совсем меня за падлу не держи. Послали меня, как последнего рабодока.

- Ты баба? Когда посылают, ответь адекватно. Тогда уважать начнут, а после дружба. Что делать собираешься? Шансы есть?

- Наше уничтожение на временном графике раньше нахождения решения.

- Эх, Каим, Каим…. Как твоя фигня работает? Что это за рычаги?

- Сложно объяснить, стреляла-супра.

- Попробуй, Каим.

- Красный – уровень сигнала, желтый – эмоции, черный – логика. На самом деле, всё гораздо сложнее, Медведь.

- Угу, - стреляла-супра вдавил все три рычага до упора….

Звездолёт готовился к старту. По жестяным остовам пустого лагеря стучали крупные капли тропического дождя. У шлюза стояли двое, дымящий цигаркой Медведь Давыдко и Каим Гричочич, с симметричными фингалами недельной давности и рукой на перевязи.

Примус научников не переставал покачивать головой:

- Гений ты, стреляла-супра. Как же до тебя дошло? Совместил энтропийную нейрофизику с теорией вероятности?

- Эх, Каим, ни фига я в этой чуши не разбираюсь.

Окраина близких джунглей полыхала вечным апофеозом жизни. Толпы мачо гонялись за бабазаврами под одобрительное кудахтанье несушек.

Москва, 25-30 января 2003