"Главная" "О себе" "Творчество" "Гостевая" Сетевые друзья

Трупное N 4. Адажио.

Рашид Полухин

   Они хотели растоптать восток, а теперь холодная земля пожрёт их, предварительно опозорив. Очаровались собственной тупостью, - поверили бреду ефрейтора-дезертира. Ничего хорошего здесь нет и быть не может. Теперь они увидели своими глазами, - карты с невероятными пространствами за Вислой, - подлое враньё искусителя. Тот каждый раз находит слабину, когда его жертвам кажется, - брешей в защите уже не осталось.
   Огромная мерзлота на востоке, заселенная сумасшедшими, - гигантская ловушка бога на неверных, - изощренный кот в мешке, - ничего более. Не молись на сказки, - они дар данайцев, чьи поступки, - длань трещины мироздания для занесения топора палача.
   Гауптман Мюллер плотнее завернулся в прохудившуюся шинель, - слабая защита от зимы мира обреченных. Зубы стучали в такт тряске армейского "студебеккера", - в проемах выцветшего брезента мелькали чахлые деревца вдоль дороги, - жалкие выкормыши огромного лесного болота. Битое лагерной жизнью лицо юнкера-аристократа выражало неизмеримую усталость, теряющуюся в густой щетине.
   - Мы ведь вермахт, солдаты, только выполняли приказ, - прошептал в заиндевевшие от мороза усы фельдфебель Йонге.
   - Ты им скажи, Йозеф, - едва прошептал из угла обер-лейтенант Ланге, разбитый козырек форменной фуражки полностью скрывал его глаза от других. Впрочем, - никто не хотел встречаться с чужим взглядом, - тошно до желания вырвать.
   Серое небо пинало прорези брезента обреченностью будущего. Застуженное морозом болото лягало местность безнадежностью однообразия уродливых островков посреди подмоченной серостью низменности. Минус двадцать обращали в колючие иглы поднимающуюся из полыней влагу. Одетые в теплые сибирские тулупы конвоиры сухо подкашливали, военнопленные только кхекали, - не чувствовали пальцев на ногах.
   Застуженное природой время унывно скрипело сухими ветками, ломая мечту кусочками льда с крошками коры. Маринованный исход очевидным финалом затормаживал ощущения, - обращал их в фотографии-одиночки, кроша в ноль пленку единой реальности.
   Грузовики остановились на опушке, у ведущего в болото оврага. Моторов не глушили, - бензиновая жизнь не любит холода. Конвоиры попрыгали в снег, хрустя набивными подошвами валенок и проверяя затворы карабинов.
   В разрез брезента, заиндевевшим синим рязанским взглядом, глянул плотный малый:
   - Хенде хох и на выход по одному.
   Военнопленные поднялись с осклизлого дна кузова, разминая закоченевшие суставы. Не слишком-то получалось, - сквозь брезент и дряхлое обмундирование холодный ветер северного востока заявлял свои права на тела и души. Впрочем, все уже устали бороться, - воины проигравшей армии, чей вождь оказался только сказочником. Мутность мира, расколотого еще в начале века слишком большим оптимизмом стремительно развивающейся цивилизации. И инертность баланса ответила своим "фэ", - втоптала мечты в грязь окопов, затравила их хлором и загнала в концлагеря.
   - Я жить хочу, я не хочу умирать, - заскулил Йонге со слабоумием большого ребёнка, - я ведь только выполнял приказы.
   Остальные военнопленные будто не слышали его слов, - в кузов лихо запрыгнули двое конвоиров, пинками вытолкали ставшего невесомым от лагерного недоедания фельдфебеля к борту и столкнули в снег. Тот упал, стукнувшись локтями и коленями, оцарапав лицо о заледеневший сугроб, бесполезно унизившись в очередной раз.
   Охрана деловито построила заключенных, хмурясь родному злобному морозцу. Не ветераны, - рядовые, чуть опоздавшие родиться для военной мобилизации. И профессионалы, набившие руку в дальних лагерях земли абсурда на своих. Они тоже только выполняли приказ государства-победителя, отхаркавшегося кровью, но разделавшего запад как жирного кабанчика своим тупым топором за нарушение кошмарной тысячелетней дрёмы.
   Конвоиры и военнопленные никогда бы не поняли друг друга, - цепные псы и волчары, а не две стаи серых. Здесь не могло быть уважения к опыту и силе противной стороны, - только страх и ненависть к чуждому. Сознания увидевших бездну и только слышавших о ней, - что такое война? Не знамо, - и да не будет знамо. Свои пусть сказки рассказывают, те, кто её принес, лязгая гусеницами чудовищ-танков, - да сгинут, - и болотный торф будет им пухом.
   Глаза тусклой влагой теряли надежду среди запорошенных кочек, - всё как всегда в мире злого сна, - только люди лишние. Осознание собственной ненужности и затерянности, - более чем горечь поражений и унижений, - губило всякое желание к сопротивлению, сводя его на "нет".
   Конвоиры заканчивали свою обычную работу без всякой спешки и суеты, - пусть только для застывших в сержантских лычках на десятилетия расстрел являлся рутиной. Да и тем времена, когда ставили к стенке пачками, казались сказками другого мира. Тогда всё было иначе, - комплексы батрака, неожиданно ставшего хозяином, - доказать всему чопорному миру, - по-своему и не в грязь лицом. И еще не родилось чуда Господня, явленного отвернувшемуся к материалистическому праху народу, - Победы, - ничего нет, - а она-то вот, - задымишь цигаркой под водку и жить можно, - сделали ведь. А потому в праве своём, - поставить запад в такое положение, в которое хочется с похмелья.
   Цепью вдоль оврага, - и "товьсь". Солдат убивать, взятых в плен, - нехорошо. Эти, правда, по документам, - "активные участники зондер комманд", - тогда другое дело, - от мрази мир надо чистить. И бумаги не врут, - пусть сейчас и лягут в болото фронтовики с передовой, - что делать-то? Приказ есть, - столько-то ярых национал-социалистов по подведомственной территории, - в расход, - а нет таковых в наличии. Так что бумаги не врут, - они не врут никогда.
   Бытовая смерть, бытовой расстрел, - суетность жизни и рождения, эпизодические судьбы и шнапс второго сорта. Кроме тебя твои больные почки никого не волнуют, - Гретхен ушла к Гансу, а пивоваренная промышленность Баварии находится под угрозой краха.
   Гауптман Мюллер фиксировал серость чужого холодного неба, - всё равно. Он уже давно стал пушечной тушенкой, - в тот момент, когда, как и другие, ему подобные с приставкой к фамилии "фон" пошёл за лучшими из уличных отморозков, - типа Зепа Дитриха, - а времена античности давно остались в прошлом. Не герои, - а качество и количество танков, не доблесть, - коммуникации.
   - Хочу жить, очень хочу жить, - похныкивал фельдфебель Йонге, сплевывал кровь с разбитых осклизших губ и мелко тряс головой, как дебил.
   Мюллер вспоминал коней родного поместья, смутный образ отца, погибшего под Верденом, горячие лесные бои с дикой третьей ударной армией, позор родной дивизии, перемолотой у Одера гусеницами танков кочевников Конева. И не единой мысли о жене, - только глаза той брянской деревенской девушки, - у них было всё, но он её не насиловал. Встретились два антипода, - оба, - осознавшие тщетность быта, намазанного на бутерброд кровавого века. Взаимная ненависть, породившая притяжение, - и всхлипы в ночи на полатях.
   Как же неудачно, - бесполезно, - сломанный гвоздь, ржавеющий во дворе, - а ведь мог бы пойти на дело. Не иди за стадом, не вставай ему вопреки, не рвись к вершинам, удержись от падения, - азы, казалось бы, - но как поздно осознается их неизбывность. И, чуя близкий конец, увидев пустоту себя посреди бездны чужого холодного востока, - гауптман заплакал. Соленая влага слёз, застывая, ранила побитое морозами лицо....
   Залп. Тело безвольным кулем упало на землю, слившись воедино с сумасшедшей так и непокоренной землей. Прах к праху, тлен к тлену, огонь в огонь, вода воде.
   Если ты есть, Господи, отрежь себе голову, - и породишь мудрость....
  
   Пауль медленно брел к закованной льдом реке, - надежды мало, но уж больно хотелось жить. Братишка, Эрнст, ты ведь был таким умным и предусмотрительным, ты мог рассчитать практически всё. Почему же ты сейчас под пышным надгробием, со стандартной трогательной надписью на мраморном барельефе? Такой аккуратный, искренне вежливый, стремящийся никому не навредить, учесть все интересы. Идеальный человек, почти идеальный человек. Может, потому, как раз? Таких не носит земля.
   Наша земля, - кровавая вечная пустошь безумных экспериментов и экскрементов шальных мыслей, обретших силу законов и неосознанных желаний промерзшей, плохо одетой, мало кормленой толпы северного востока. Огромные пространства, безнадежные своей суровостью, - изначальная неудача рождения, перерастающая в иррациональность мышления и взрывную реакцию по внешнему поводу на постоянную дисгармонию внутреннего мира.
   Как договариваются на своих крохотных клочках суши индусы и китайцы? Даже перенаселенная Европа, которой не привыкать к геноцидам, - даже она способна затихариться, - обслужив лягушачьими лапками сакса и боша за одним столиком. Только северный восток самого большого континента третьей планеты от окраинной звезды галактики Млечный Путь, - слова-то какие тошнотворно-пафосные, - вечный ад для живых, - по неведомому велению демонов-квантов, которым, по большому счету ангстремов, - плевать со своих орбиталей как на этику, так и на логику.
   Пауль брел по глубокому снегу, ноги временами проламывали наст, ботинки изнутри совсем промокли. Перчатки он оставил в автомобиле, чей бензобак пробили пули наемников-беспредельщиков. Братишка, зачем ты полез в крупный бизнес? Ты же знал эту страну, - если хочешь в ней кем-то быть, придется играть по правилам, рожденным дикарями дальней степи и тихими людьми, отзывавшимся на "слово и дело". И бывают случаи, когда нельзя сказать "нет". Зачем же ты произнес погубившее тебя слово? Страна неограниченных возможностей и беспредельной за них кары. Близко и небо и стрелы возмездия, постоянный дисбаланс огромной лесостепи. Проклятие на тебе, Святогор, за силу твою необоримую, аминь.
   Коммунисты съели своё "я", - слишком сыто и беспечно текли последние годы их всемирного военного монстра. А людям нужно не только хлеба, но и зрелищ, особенно тем, чьи предки превозносили человека в погонах, низвергая гордость купеческую до денег. Всё тронулось и покачнулось, - но не в строгую геометрию запада или нищую нирвану востока, - как всегда, - с кровью и мордобитием, - по своему, о загадочная душа жителя севера континента, - тайна твоя в любви к лиху и литию крови не "за ради прибыли", а для "сугреву".
   Пауль никогда не знал, почему у него с братом немецкие имена, да и вся история семьи напоминала саквояж коммивояжера, - чисто и скудно. Только когда треснул глиняный колосс, мать призвала, - желание бабки-своевольницы, - намешалось кровей чужеродных.
   Вот от них-то, окаянных и стремление Эрнста к созиданию, изначально выносящее приговор на мерзлой земле вечных экспериментов. Чуть больше порядка в делах и мыслях, чем у мечтающих и летом о лете соседей, - и твёрдый достаток, еще малость характера, - и ты в дамках. Только всадники все на виду, - а степь любит равнину. Вспышка чей-то ненависти, - и гроб, - что-что, а убивать здесь умеют.
   А дальше, - только докончить, осталось за человеком что, силы же у родичей нет, - отнять. Не нужен Пауль никому, как и глупая смерть жены Эрнста. Но родственники они с имущественными правами, - зачем проблемы лишние? Профессионализм не терпит сентиментальности, - как наивысшего признака недоучки. Всё должно быть улажено быстро и четко, - где одна могилка, - там и три, - две уже, ждем-с.
   Пауля не волновали акции и коттедж, да и "БМВ", подаренный ему Эрнстом, он воспринял только как лишние хлопоты. Но те, кто отдал приказ на ликвидацию, слишком хорошо помнили главную заповедь, - "проблемы исчезают только вместе с человеком". Пауль бы молчал, отлично понимая, - смерть брата, - не личное, - только закономерность родной страны. Только у него не было ни малейшего козыря в запасе, чтобы выставить против черной метки неизбежности. А потому, - бежать.
   И он почти успел, - машина с нанятыми киллерами села на хвост его иномарки уже на окраине города. И погоня, - волки за зайцем, - мимо отвернувшихся, позевывающих гаишников. Не стой на пути у высоких дел, - как мимолетное виденье, - блестит твой кремнистый путь сквозь туман надежды только в одном направлении, - на кладбище. Однако, - слишком хотелось жить, - Пауль выжал из "БМВ" всё, на что только был способен движок, рожденный в стране короле автомобильной промышленности. И джип наемников слетел в кювет на повороте, - не выпендривайтесь, братки, когда на дело вышли, - машина с понтами, - но не для погони.
   Только и сам Пауль остался безлошадным, - едва успел выскочить из загоревшегося от пуль автомобиля. Дорога из ниоткуда в никуда посреди зимнего нигде, ползущая посреди студеного ничего, теряющаяся в морозном нигде. Земля не круглая, - это бред людей без воображения. Земля, - зимняя дорога, в начале которой рождение, а в конце ад, - только не смерти, её нет, а ад осознания бессмысленности проделанного пути.
   И вторая команда киллеров висела уже на хвосте, - свидетелей не оставляют, - Пауля давно списали, - осталось свести де-юре к де-факто. Но слишком хотелось жить, - вопреки непреложным законам родного сумасшедшего континента, - уродца, замороженного большей частью в соли полярного океана. Соль, - основа существования, без неё вода не зачнет, соль и вода, - зачем вы создали меня в мире вечных перемен к худшему?
   И Пауль побрел в зимнее ничего, к реке, - подальше от людей, - к дикой основе, ища спасение в её стуже. В мыслях он давно похоронил себя, - никогда не был прагматиком. Мир - полоска, Пауль всегда знал, - Мойра, плетущая его нить, - самая капризная из всех, - её ведь даже никто никогда не хотел изнасиловать.
   Заваленная снегом голая равнина, изгибы застывшей подо льдом реки, как символ геометрии хаоса. И снег, солёный снег....
   Пауль брёл в замороженную пустоту, а соленый холодный мокрый снег падал на лицо и таял. Влага и соль неба сливались с влагой и солью его глаз, узнавая друг друга. "Ты здесь чужой, как и я. Всё бесполезно. Не твори порядка в земле хаоса, - и будешь жить вечно".
   Пауль замёрзал, время от времени проваливался сквозь наст, и всё шёл и шёл в степную пустоту к реке, не зная, - плакать ему или смеяться, - перед глазами, в снежных хлопьях, мелькали смутные, почти забытые образы Мюнхена, Стокгольма, Парижа, - танковые колонны на марше, залпы пищалей, ряды каре, - что за вечная глупость? Schaff etwa in der Erde des Chaos, nicht.
  

Submitter.ru - Promoting! Журнал "Женские страсти" От женщин - женщинам Rambler's Top100

Hosted by uCoz